Back to USSR

 

- Вовочка, ты что плачешь?
- Хочу в СССР...

 

Понагнетунствую-ка я. А то завидно – народ рассказывает о чудесной стране, которую мы ударно про..., а я все присматриваюсь и не узнаю героев в гриме. Похоже, пора внести в банк общего достояния и свои пять копеек.

PS1. Сразу скажу, что не могу процитировать обычную авторскую мантру про «совпадения невозможны, герои высосаны из пальца», так как основано на личном опыте и склероз меня накрывает лишь временами и не продолжительно. Итак...

 

Я худо-бедно помню события связно где-то с 73-го. А так как семья моталась по гарнизонам вне «Арбатского округа», то и лубочной глянцевой картинки в памяти не отложилось.

В Борзя пригоняли составы из Китая, который были разобраны до состояния «проще спалить, чем отремонтировать». Мы тогда активно с соседом «дружили» и подумывали – как бы ядерным членом шарахнуть помощнее, чтобы всем и каждому дать прокашляться. Но – каким-то чудом пронесло. И пострадали в основном лишь железнодорожный подвижной парк и пограничники.

В Домне (рядом с Читой) базу ставили на моих глазах. Строили ВПП, ангары, жилье для личного состава. И все это – через улицу от старого поселка, где обитали «с запретом на проживание в пределах МКАД». Не сидевших там не было вообще. Семьи существовали в каком-то своем собственном мире, поголовно так или иначе отбывали срок и возвращались назад. Чтобы передохнуть годик-другой и отчебучить что-нибудь еще. Между военным городком и поселком поставили забор с дырами в 5-6 пролетов. Просто чтобы было куда наглядную агитацию рисовать. И народ бродил через эти дыры на работу и в гости. А многоэтажная школа так и торчала посреди покосившихся одноэтажных домишек. И автобус ходил лишь в моменты, когда между «коренными» и вояками начинались какие-то непонятные обиды. Потому что пешком можно было и не дойти. Потому как камнями забрасывали все, что шевелится. И наряд с автоматами в руках рядом с водителем я прекрасно помню. Как и растрескавшиеся окна после подобных поездок. Но – я с друзьями тогда считался еще маленьким для серьезных разговоров за жизнь, поэтому мы лишь били чужакам носы раз в месяц, а вот несколько старшеклассников запороли нагайками. Потому что вечером вздумали возвращаться домой самостоятельно и попались на глаза «аборигенам».

В Кяхте служивый городок воткнули ближе к сопкам. С одной окраины города получился «военный жилой массив» из бараков, собранных на живую нитку. С другой – шла граница с дружественной Монголией. У авторемонтного предприятия стенка вообще упиралась в контрольно-следовую полосу. Мы там баловались, сгружая промасленные детали на уроках труда за колючку, прямо на пыльные борозды. А бараках между бревнами можно было легко просунуть ладонь. И отец приволок несколько мешков пакли, которой потом латал эту «вентиляцию». И желтый слой песка на всем, когда начинались осенние ветра. И паршивая проводка, из-за которой зимой горели эти бараки пачками. Когда съезжали, половина домов была после пожаров отстроена заново. И так же похабно – с дырами и гнилой проводкой.

В городе народ сильно не заморачивался идеями ленинизма-социализма, а пытался аккуратно прибрать все, что плохо лежало. Любимая история передавалась устно со времен Великой Революции, когда разграбили крупный храм и половина населения ходила в шелках. Потом шелка износились, а храм так и торчал исщербленной руиной и в качестве напоминая о вольной короткой жизни.

Попутно в городе делились на «кошерных бурятов и понаехавших», на пивзаводских и авторемонтных, на вояк и гражданских. И это все иногда выливалось в свалки, где стенка на стенку сходились здоровые мужики с цепями и кастетами в руках. Хотя тех же солдатиков не задирали, потому что вечером часть целиком могла тупо сняться и зайти к соседям с ответным визитом. А стояли десантура и прочие бодрые ребята для «затыкания дыр в случае прорыва противника». Поэтому служили абсолютно безбашенные срочники, которых даже кормили в разное время, чтобы не собирать потом заново разгромленную столовую.

А вот офицеров – целенаправленно отлавливали в момент получки. И если человек в погонах рисковал пешком добираться поздно вечером домой напрямую через сопки, а не диким крюком по городу, то мог и не дойти. Коллегу отца выхаживали в больничке несколько месяцев, так его «уработали» ради наличных.

И в дожди на складах по округе «деды» не стояли в караулах. Потому что иногда заходили тихо пастухи из кочующих стад, снимали выстрелом часовых и исчезали вместе с автоматом и боеприпасами. И не смотря на все проверки, никого найти так и не могли. Хотя времена были еще ой как далеки до перестройки.

Ну и в городе молодежь жила бодро. Делилась на банды, кланы, сообщества и черти что по цвету кожи, разрезу глаз и социальному происхождению. Цеплялись друг к другу по школам, улицам, ПТУ и просто «не так взглянул». Обычно «выйти поговорить» заканчивались до первой крови, но могли и запросто толпой запинать какого-нибудь бедолагу. Хотя, существовало и дикое звериное правило: если одиночка понимал, что пришел полярный зверь, то мог потребовать серьезного разговора с обидчиком. Тогда двое входили в круг с ножами и резались остервенело. Если сумел отбиться – против тебя запросто могли выставить второго, третьего и так до момента, пока у шайки не пропадал задор, или пока чужак не оставался лежать в пыли.

Про существование клубов-моделистов и прочих мест детского и подросткового досуга я и не подозревал. Потому что у нас вместо них были свои «клубы по интересам». Мастерили карбидные бомбы, пугачи, строгали из деревяшек разнообразные АКМ/ружбайки для войнушек. Вместо валюты ходили по рукам сигареты, за которые у солдат можно было выменять чего-то полезного. Попутно с удовольствием грабили авиационные кладбища, где спиливали магний и добывали разные трубки и тросики.

Став постарше, изготавливали арбалеты и охотились на ворон. Так как тайга начиналась сразу за последними домами, то многие уходили в лес за ягодами и грибами. Иногда при помощи все тех же арбалетов умудрялись мирно расходиться с другими «гуляками», которые не прочь были прибрать к рукам чужие корзинки с добычей.

Бассейн и свободные занятия в спортзале я в живую увидел уже студентом, в Тюмени. До этого в школьном зале была лишь физкультура до обеда, после чего физрук аккуратно вешал замок и исчезал по своим делам.

Самое забавное, что сколько не мотался по разным приграничным и прочим точкам, я считал, что именно такая жизнь правильная. Взрослые ходили друг к другу в гости или в кинотеатр в офицерский клуб, а пузатая мелочь вполне могла себе найти развлечения или на ближайшей стройке, или удрав куда-нибудь в поле, в лес и на речку.

Из продуктового помню завоз сметаны. Когда торжественно мимо очереди в подсобку заносили несколько тяжелых фляг, потом туда же исчезали все продавцы, чтобы через час аккуратно вытащить разбавленное содержимое и начать продавать его строго до двух литров в руки.

Новый год отлично запомнился запахом цитрусовых. Их распределяли уже по военным пайкам, в магазинах у нас ничего из оранжевого великолепия даже не появлялось.

Дантистов не люблю с тех же лет. Потому что фраза «ты уже большой, придется терпеть» сопровождалась воем бормашины. И терпел, потому что «пломба лучше, чем рвать»... Почему не было препаратов на блокаду – это я объяснить не могу. Но вот дантистов после такого – сами понимаете...

При этом – мы спокойно жили, дружили, играли с друзьями. Умудрились получить не совсем «убитое» образование, научились на уроках труда точить, пилить, паять и попутно водить грузовик и трактор. Многие нахватали дырок на шкуре, однако не озлобились окончательно и выросли во вполне нормальных людей. Которые тянут сейчас страну и дальше в светлое будущее...

Просто прошлое у нас у всех разное. И не все ходили вечерами на Воробьевы горы или разводить мосты на Неве. Кто-то в это время сидел у костра в тайге или гонял многократно штопанный футбольный мяч на поле рядом с судоремонтным заводом. Или от скуки шел всем микрорайоном к соседям размять кости и поймать ответную плюху...

Вот такие у меня картинки из СССР. Цветные. С запахом свежего молока из-под коровы, жарой на сенокосах и злыми оводами, после которых пузыри на всю руку. С соленой краюхой и теплой водой во фляге, с гнусом в прикуску. С разбитым носом и залитой кровью рубашкой друга, который вытащил тебя из чужой свалки, чтобы потом вдвоем дохромать домой.

 

Разные картинки. И никакой гламурной ерунды, которой почему-то сейчас активно перекрашивают мою страну. Страну, которую я похоронил в 91-м.