Рваный бег. Глава 2

Коридоры-коридоры. Когда Михасю надоест торговать пивом, он легко сможет торговать страхом, устроив в этом бетонном кишечнике парк аттракционов. Не удивлюсь, если по недосмотру где-нибудь в закоулках пара-другая монстров шорохается. Любит зверье такие захоронки с кучей входов-выходов. И освещения поменьше: плафон-другой над головой, и черные провалы ответвлений по бокам.

- Идиоту, что первые ворота построил, хотели памятник соорудить, - балагурил Щепка, беспрестанно вертя головой во все стороны. Молоток парень, мы еще дома, а уже сектора отсматривает. И дробовик снарядил картечью, видел. Теперь любой умник, что вздумает к нам «нечаянно» на огонек выйти, в первую очередь получит порцию угощения в брюхо, а потом уже здороваться начнет. Но вот болтать при ходьбе Серега любит без перерыва. Пока по загривку не получит, так языком и мелет, так и мелет. У меня терпения его слушать только до ворот и хватает... – Но после первого же прорыва от соседей пробитую дыру законопатили, а умника грохнули. Или во время заварухи погиб, не помню. Одно хорошо – быстро тогда ворота раздолбили, до сих пор восстановить боятся.

- Это как? – удивилась Настя, поправляя лямки расшитого фенечками рюкзака. – Я думала, что другие миры – тайна для спецслужб. Поэтому государство и не лезет к ходокам.

- С чего бы? Государства как раз в курсе, просто любая дырка ведет в известное место, а с той стороны уже встречают. И если одиночек терпят, то большие отряды просто в момент перехода дохнут, вместе со всем своим оружием, оборудованием и прочими гадостями. Слишком накладно выходит экспансию организовывать. Так, наиболее проверенные, у кого семьи в заложниках, мелькают на рынках, скупают разные безделушки для руководства. А в целом по соседям лишь на голову приударенные ходят. Да и то с каждым днем все меньше. Нет с той стороны ни счастья, ни достатка. Разоренные войной земли и толпы мутировавшего зверья. Что там делать?

- А технологии, лекарства разные и безделушки магические?

- Э, дорогая, ты явно с Типтопом одну дурь пробовала. Какие технологи, ты о чем? Мы сейчас на сто лет с гаком соседей опережаем. А если они с войной не разберутся, то и больше. Огнестрельное оружие уже редкость на сопредельных территориях. Арбалеты и луки не от хорошей жизни в руки берут. А магией никогда в других мирах не пахло. Одна физика с химией, да изредка извращенно развитые биосенсорные способности. Запихать на ту же Склизь несколько миллионов человек, и через год-другой собирай урожай паранормальных кретинов, спаливших себе мозги под воздействием агрессивной внешней среды... Типтопыч тоже искал, как бы похитрее чего добыть, чтобы сразу озолотиться. Но куда не ткнулся, везде лишь местные особенности, помноженные на мучительную историю их освоения. Так в итоге к дури и скатился. Потому как единственный товар оказался межпланетного потребления.

- А летающие корабли у Дымокуров? Они же по воздуху летают, не по земле бегают!

- Спроси у бородатых, почему они этими чадящими железками по округе не торгуют. И узнаешь, что просто используют разрушенную когда-то антигравитационную транспортную сеть. Миллионы лет прошли, а ее остатки пока еще работают. Вот и бродят по небу самовары дырявые, добивая остатки моторесурса древних времен. А такое же у себя дома построить – кишка слаба у всех, кто не брался... Так, дошли.

Я шагнул вперед, встав прямо перед грязной металлической дверью с закрытым откидным окошком. Поговаривали, что какие-то залетные попытались разок сюда вломиться, решив сунуть ствол в дырку и взять на испуг охранника. Откуда им знать, что за черным проемом лишь ствол пулемета, а живые люди совсем в другом месте, с пальцем на кнопке. Раз – и короткий коридор будет завален телами. И если не хватит одного пулемета, то из замаскированных ниш добавятся еще несколько. Михась никогда на безопасности хлебных мест не экономил. А до проклятой войны ходоки приносили стабильный доход. Не те крошки, что сейчас, куда как лучше все жили...

Со скрежетом сползла в сторону пластина, и я четко проговорил выданный хозяином ворот разовый пароль:

- Шоколадный заяц идет в гости к розовому кролику.

Зашибу когда-нибудь умника, выдавшего такую ахинею... Хотя – вроде как сто процентная гарантия, что никто догадаться не сможет. Попробуй угадать, что там компьютер напридумывал, как же...

За дверью скрипнуло, и после короткого лязга замков из дыры донесся перевранный паршивым динамиком голос:

- Группе открыт проход четыре. Время до «окна» - пятнадцать минут.

Толкнув ржавую рукоятку, мы вошли в слабо освещенный предбанник, из которого по извилистому коридору двинулись дальше, разглядывая на дешевых фанерных дверях намалеванные масляной краской цифры. Вот и наша «четверка». Пропустив вперед Щепку с обрезом в руках, притормозил шагнувшую было следом Настю:

- Пару минут ждем. Закон – боевая группа в любой проход идет первой. Им – большая доля с похода, но им же первыми клыки и стрелы принимать. Может, на остатках канала в комнату какая гадость забралась? Поэтому – заходит первый боец, подтверждается, затем второй, парное подтверждение, и лишь затем остальные. Усекла? Отлично... Михалыч, твоя очередь.

Механик добыл из ватника ТТ, снял с предохранителя и аккуратно бочком-бочком просочился в открытую дверь. Выслушав «чисто», загнал остальную группу в маленькую комнату, выкрашенную в желтушно-поносный цвет. По низу стены бежала ярко-зеленая полоса, прерываясь лишь у следующей двери, блиставшей затертым до мутноты белым пластиком. Четыре плафона в углах низкого потолка, и мертвенный свет, превративший наши лица в маски мертвецов. Сколько не хожу по соседям, а все привыкнуть не могу: миг перед открытием ворот, и жуткие морды вокруг. И расцветка комнаты в мечтах шизофреника. Вроде первые яйцеголовые, изучавшие прорытые дыры, рекомендовали такую палитру для подготовки мозгов к будущему путешествию. Фигня полная. Умники давно повымерли, а вот шизоидная расцветочка осталась. Как называется – не ломай работающее...

- Так, хозяйка. Последние наставления... По другим мирам ходить просто. Открыли ворота, получилась коридор, похожий на бетонную кишку. Идешь до самого конца, не останавливаясь. Остановилась – смерть. Ответвление нашла и туда шагнула – смерть. Назад пошла - ... Сама понимаешь. Только вперед. Через врата каждый идет сам по себе. Как бы группой не входили, но каждый до конца доходит поодиночке. Кто-то идет минуту, кто-то может и за полчаса не уложиться... Воздуха хватит на десять минут максимум. Чем больше паникуешь и волнуешься – тем дальше идти... Надо расслабиться и лишь думать о том, как тебе будет хорошо по другую сторону. Не вспоминать дом, родных, а переставлять ноги и смотреть, как все ближе к тебе выход.

- А если...

- Никаких «если». Проверено на тысячах бедолаг, к этому нельзя привыкнуть, к этому нельзя подготовиться. Каждый ходит, как умеет. Дойдешь – значит, и второй, и третий раз осилишь. Не сможешь – только фарш с другой стороны вывалит... Но ты упрямая, поэтому место захоронки Типтопа не спрашиваю. Сама расскажешь. Все, жду с другой стороны.

И не давая девушке снова открыть рот, я кивнул Сереге, который уже распахнул следующую дверь и шагнул в затянутый мутным туманом коридор. Следом исчез в небытие Чук, потом я легким толчком в спину отправил в проход Настю. И шагнул сам... Чего зря тянуть, врата к людям равнодушны. Хочешь жить и другой мир увидеть – дойдешь. А нет – то и никакие тренинги не помогут. А по выходу девочка проблюется с непривычки, и поймет, почему так мало народу по гнилым местам бродит. На все вопросы сразу ответы найдет... Лишь бы не загнулась по дороге, а то черта с два мы тайник найдем... Но – допустимая доля риска, никуда не денешься. С этими мыслями я провалился в междумирье, пожравшее душу и тело серой липкой грязью...

* * *

Мне пришлось хорошенько потрясти головой, чтобы прошел звон в ушах. Самое паршивое, что уши закладывало по очереди, чередуясь на каждом кивке: левое, правое, левое, правое. Но все же отпустило, оставив лишь мерзкий привкус во рту и легкую слабость в коленях. Убедившись, что в этот раз переход не стал выворачивать старого знакомца наизнанку, счел это добрым признаком и побрел собирать остальную группу. Склизь – место такое, гнилое. С первой секунды беречься надо. Это в других точках выхода живое и мертвое держится подальше от ворот, стараясь лишний раз не попадать под остаточные выбросы переходов. А здесь – зверья почти не осталось, одно местное население шизанутое. И ради ствола и жратвы с удовольствием по голове приголубят, пока этой самой головой трясешь и в себя приходишь. Поэтому – глазки раскрыл, и криволапым крабом по каменной площадке, поближе к бетонным столбам на краю трясины. Встали на коленышко, стволом автомата повели по сторонам и запахи тухлятины полной грудью вдохнули... Вроде тихо...

Не знаю, как именно первопроходцы дырки к соседям бурили, но сколько не ходил между мирами, а количество коридоров ограничено. Иногда, чтобы из мира в мир перебраться, надо полматерика проскакать от одних ворот к другим. Но к нашему бродяжническому счастью, обычно «щели в штакетнике» собраны почти рядом. Видимо нестабильное пространство по законам физики и вселенской подлости группируется в одной навозной куче. Тут тебе и шанс добраться до очередного прохода за пару дней, и разнообразный клыкастый мохнатый сброд, из-за дурной башки провалившийся из родных джунглей в чужие пустыни. Кстати, зверье куда как легче по иномирью шляется. Наверное, интеллектом не обезображено без меры, вот и не мучается вопросом: «дойду ли я?». Шевелит лапами, следуя за звуками и запахами, а мы лишь удивляемся, откуда то или иное чудовище выбралось. Хотя, именно из-за зверья мне и платят. Проводники лишь первое время новые проходы искали, а как все до последнего на картах отметили, так и пришлось переквалифицироваться. И теперь нашему брату приходится слушать окружающий мир и ловить признаки любой потенциальной опасности. И чем лучше ты воспринимаешь намеки судьбы-злодейки, тем с большей гарантией выживания группа доберется до финишной ленточки. Ну а то, что за обостренное сенсорное и прочее восприятие приходится расплачиваться ночными кошмарами и психозами – ничего не поделаешь, издержки профессии. Был бы толстокожим – пошел бы в стрелки. Знай лишь, нажимай курок и трупы считай. А про маршрут и возможные проблемы пусть у Филина голова болит. Она у него большая... И болит...

- Щепка! Где остальные? – шепотом спросил я, свернувшись в крохотный клубок за обветренным бетонным «пальцем». Серега лучше всех моих знакомых по коридорам скачет. Не успеешь еще проморгаться под чужим солнышком, а он уже какой-нибудь игуане черепушку отчекрыжил и на костерке жарит.

- Братишки только вывалились, а Яппи с Михалычем на периметре уже, слушают.

- Хозяйка?

- Здесь, чего ей сделается. Выворачивает, бедолагу, но доплелась, - Серега покрутил головой и поудобнее перехватил доработанный «Страйкер», или как он называл – «Молотилку». Спятивший барабанный дробовик двенадцатого калибра для спятившего стрелка. Сколько раз уже это неуклюжее оружие нас выручало, порождая картечный шквал, выкашивавший все живое и мертвое в округе.

Я еще раз прислушался и поморщился – тишина неприятно давила, и было непонятно: то ли это последствия перехода и звона в ушах, то ли действительно вокруг даже лягушки передохли от очередного «выхлопа». Вернувшись к потрепанной обладательнице рыжих косичек, я быстро согнал неуместную улыбку с лица. Некоторые после первого перехода в позе эмбриона рыдают, а наш работодатель уже даже на карачках стоит и заканчивает остатки желчи выблевывать. Еще минут пять и можно приводить себя в порядок. Почти оклемалась.

- Это всегда так плохо? – просипела Настя. Испуганный взгляд сменился сердитым – какой девушке приятно увазюканной чушкой перед взрослыми мужиками ракообразного изображать.

- На второй-третий раз станет понятно. Один раз пройти можно и со страху. А дальше – как с прыжками с парашютом. Страх поборешь – будешь ходить, пока не ошибешься где в коридорах. Струсишь, вспомнив первый переход – и загнешься. Трусить – нельзя.

- И кислятиной пахнет, - вздохнула «Пэппи» невпопад.

- Это тебя ужином вывернуло. Рот прополощешь и полегчает.

- Нет, чем-то другим воняет. Будто квашня прокисла, или...

Я крутанулся на месте, вскидывая верный «калаш»:

- Атас! Жабы рядом!

И вбитые в подкорку рефлексы спасли группу от неминуемой смерти, позволив встретить огнем нападавших, выскочивших на площадку будто из пустоты. Раз – и среди бетонных щербленных «пальцев» мелькают чужие тени, завернутые в драные дерюги и вонючие накидки. Два – и я успеваю расстрелять весь магазин, ловя в прицел размазанные в движении головы, рты, глаза. Мне вторит кашель «тэтэшника», уханье «макаровых» братишек и грохот «Молотилки», которая прошибает кровавые просеки в толпе аборигенов. Я воткнул второй магазин и успел прикончить идиота, подставившего мне спину, как живые ублюдки закончились, завалив телами площадку перехода. Звякнул упавший барабан «Страйкера», защелкали затворами остальные бойцы. Подхватив за шкирку Настю, я рванул к еле видному в тумане холму:

- На «курилку», быстро! А то остальная стая подтянется, не отплюемся!

- Зажмут, Филин! Это же не молодняк, это – старики!

- Вот и шевелись, Михалыч! Там отобьемся, а здесь задавят! Шевелитесь, быстрей, быстрей! – и я швырнул ничего не понимавшую девушку одному из братишек, прикрывая спину удиравшему отряду. Пока нет свалки рыло-в-рыло, с «калашом» прихлопну любую заразу. Сколько там обычно охотников в группе? Десяток? Два? Как раз на магазин. Кого не шлепну, так подраню, все секунду-другую выиграем. Засаду мы кончили, спасибо выверту обоняния Насти, а теперь нас не зацепишь, н-е-е-е-т, теперь мы знаем, что по чем, теперь быстрее весь клан трупами рядом положу, чем до нас доберутся. Врете, уроды, свой шанс вы проср...ли!

* * *

К утру сильно похолодало, но сохраненные во время бегства баулы подарили нам и теплые плащ-палатки, и тушенку, разогретую на крохотном костерке. Оседлав крохотный холм с обрывистыми краями, мы успели разок ополовинить толпу идиотов, рванувших следом по единственной тропе, после чего я еще разок попятнал наиболее нахальных. Не знаю: убил или нет, но больше под выстрел никто не подставлялся, а вечно висящий рядом с холмом густой туман не позволил устроить охоту на дальнюю дистанцию. Так и сидели: аборигены на кочках, укрытые хмурым маревом, и мы на покрытых мхом камнях, соорудив из раскрошившихся валунов подобие низкой стенки. С огнестрельным оружием у местных было очень туго, да и не жили в условиях вечной сырости пистолеты-пулеметы, а вот стрелу в бок вогнать могли запросто.

Через полчаса после неудачной атаки мы услышали, как рядом с площадкой перехода забухали тамтамы, потом добавились довольные вопли и потянуло горелой вонью. Еще через несколько минут в хор довольных голосов вплелся визг, перекрывший еле различимый смех и крики. Судя по всему, кто-то медленно умирал за стеной тумана, терзая наши нервы всю ночь. Даже при первых признаках зари бедолага не угомонился. Один плюс – под такой аккомпанемент никто из группы не сомкнул глаз...

Отдышавшись, Серега перевел дух и вновь начал зубоскалить. Отметив мрачные рожи команды, он выбрал в качестве жертвы Настю, и теперь сиплым голосом продолжал знакомить ее с местными реалиями. Я большую часть баек слышал уже даже не по десятому разу, но предпочел молчать: пусть учит, даже такая информация способна при случае спасти жизнь. А самому трепаться и разжевывать прописные истины не хотелось. Меня куда как больше беспокоила неожиданная атака и вражеский многочисленный отряд, до сих пор не снявший осаду. Народу мы у них покрошили немало, охотников пятнадцать-двадцать завалили, не считая раненных. За такое могут и не простить. Тогда придется с боем прорываться, а много мы навоюем всемером, где один боец с косичками – только номинальный?

- Я с торгашами местными одно время близко сошелся. Кожи им продавал и разные химикаты для хозяйства. Одно плохо – покупать они рады, а вот платить почти нечем. Здесь на болотах даже рудное железо почти все повыбрали. Нищие земли, одним словом.

- И далеко болота?

- До края никто не доходил. На пару тысяч километров мелкие островки тянутся, а потом их все меньше, а топи все глубже. Здесь, рядом с переходом, наиболее обжитой район был, пока люди не пришли.

- Перестреляли всех? – насупилась Настя.

- Неа, болячки свои притащили. Многие местные от разных лихорадок скончались, потом какая-то зараза на зверье перекинулась, мор пошел. Но это было еще до нас, лет двести тому назад, или даже больше... И все, с той поры аборигены сильно в числе поуменьшились. Ну и с голодухи на соседей переключились. Вот и сейчас, явно кого-то вываривают.

- Выва... Что?

Я поморщился, но не затыкать татуированного Серегу не стал. Что поделаешь, если каннибализм на Склизи – бытовуха, в каждой деревне. Поэтому лишь глянул, куда девушку развернуть, если снова выворачивать начнет. Самому пачкаться как-то не хотелось. Когда еще помоешься нормально.

- Варят они пленников. Обычно – убивают быстро и съедают, а по большим праздникам устраивают себе развлечение. Котел с водой, огонь под ним, и бедолагу туда. Если настроение хорошее, могут и на сутки удовольствие растянуть. Слышишь, как надрывается? И ведь уже не первый час...

- Варварство... – всхлипнула «Пэппи», глубоко дыша носом. – Живого человека – и...

- А ты как хотела? – удивился Михалыч, тихонько бросив вниз маленький камушек. Послушав, как тот проскакал по склону, механик удовлетворенно кивнул: нет в сгустке тумана никого, померещилось. – Сама подумай, пришлые их в такую задницу загнали, что приходится собственных детей жрать, а нам теперь о благородстве и дружбе между народами вещать? Скажи спасибо, что после перехода учуять их смогла. А то первую бы освежевали.

- И все равно...

- Равно-не равно!.. Ты что, Типтопа не расспрашивала? Он же здесь одно время полгода проболтался, даже местной лихорадкой переболел. Все думал, как бы золотишка намыть, или еще как обогатиться. Почти своим стал, мотаясь по стойбищам. А уважаемым торговцам – лучший кусок со свежатинки. Что, не говорил? Ну, наверное стыдно было...

Девушка выпучилась на Михалыча, а я поудобнее перехватил автомат: рядом с еле заметным краем тропы началось какое-то шевеление. И пока у меня за спиной Настя что-то возмущенно шипела в ответ, я взглядом пробежал по остальным бойцам, пригнувшимся за камнями, а сам стал ждать. Остатки самых смелых и безмозглых после нашей пальбы наверняка уже доели. Значит, подобревшие хозяева или удумали какую пакость, или идут торговаться. Одно дело – соседей копьями ковырять, и совсем другое – на картечь пузом напороться.

- Эй, собака-белый! Не греми! Шаман идет! Шаман говорить идет! Будет говорить много! Не греми!

Ну, что и требовалось доказать...

* * *

Торги шли очень тяжело. Меня нервировал проклятый туман, вечный спутник одинокого холма, нервировали сиплые вопли умиравшего в котле бедолаги, бесил неудачный расклад сил здесь и сейчас. Хитрый бородатый коротышка с глубоко запавшими глазами понимал, что мы не просто так пришли. И если прорваться назад могли, то вот пробиться к цели на болотах – вряд ли. Мало того, закутанные в вонючие шкуры аборигены могли пожертвовать рабами и частью молодняка, заперев тропу и оседлав соседние кочки. Скорее всего, мы бы прорубились домой, но вот дойдем ли все – отдельный вопрос. Да и не ждут нас дома, Михась открыл проход в счет кредита, и второй раз нищебродам одолжение делать не будет. А проклятый шаман будто чувствовал все это и скалился непрерывно:

- Твой сильный воин. И другие твой воины очень сильный, хорошо драться. Много раз греметь, много воинов убивать... Хорошо убивать, быстро... Моя такой же штука хотеть. Которым греметь и убивать... И патроны к нему давать. Сколько есть... Тогда идти домой, или куда хотеть... Или здесь умирать. От голода и болезни...

Я уже было подумывал, чтобы пристрелить упрямого ублюдка и валить сгрудившуюся внизу тропы охрану, как из-за спины высунулась Настя. Я еще представлял, как лежат в ладонях холодные рубашки гранат – моего личного НЗ, а шаман уже уставился на ярко-рыжие волосы непоседы.

- Разве вождь говорит с простым воином? Вождь должен говорить с вождем. Так сказано в законах болот.

- Твоя – вождь? И твоя – доказать?

- Я говорю, куда идти - они идут. Я говорю, кого убивать – они убивают. Кого слушают твои охотники? Друг друга, или вождя?

- Вождя, - вынужден был согласиться шаман.

- Значит, я буду говорить с вождем. И мы будем решать, куда нам идти, и сколько за это платить. Согласно воле богов.

Узкоглазый коротышка посипел, пожевал испачканные губы и закивал башкой. Воля богов – значит, воля богов. Страшная штука, местные боги, лучше не злить. Вопрос лишь в том, что я совершенно не представлял, что там в украшенной косичками голове. И лишь хватанул воздух, когда Настя легкой походкой двинулась вслед за шаманом.

- Куда?! Ты что, сдурела?

- Не хуже тебя все понимаю, Филин! Нам тут – каюк. Придется выкручиваться. Или сожрут... Ты не волнуйся, я записки Типтопыча читала, местные правила помню. Главное – слабину не дать. А там – прорвемся...

И я лишь скрипнул зубами, глядя ей вслед. Потому как атаковать, когда дурочка уже на прицеле десятка-другого лучников – глупо. Остается лишь уповать, что до момента ее «прорыва» нас не грохнут сразу, опасаясь обидеть местных богов, освятивших своим присутствием будущие переговоры вождей. Уповать и держать палец на курке. Чтобы потом разом, всем вместе, на остатках удачи... Эх, читала она...

Я зло сплюнул и жестом скомандовал «следом». Мы поскакали по тропе, догоняя нашего несовершеннолетнего работодателя. И рискуя свернуть шею, я подобно горному козлу спускался между клочьев тумана, мечтая об одном: как вернемся, возьму ремень и выпорю до состояния визга. Чтобы думала, что творит... Вот вернемся живыми – и выпорю...

* * *

Встречу великих персон провели там же, на пошарпанных плитах площадки перехода. Я еще косился на толпы гогочущих мужиков вокруг, а Щепка уже шептал, еле шевеля губами:

- Они караван грабанули, Филин! Раз в несколько месяцев сюда за дурью караван ходит. Я так понимаю, расторговались, назад шли, а их и накрыли. Может те же, кто дурь продавал. Видимо, на оружие польстились и барахло... Я даже пару голов отрезанных узнал, пока мимо шли.

- Наркоторговцы? Плохо. Значит, у местных свежие стволы, без ржавчины. Тогда что шаман мутил?

- На разведку ходил. Видимо, неплохо мы их напугали, когда сцепились сразу. Вот вождь и прикинул, что проще сначала прощупать, а потом давить нас на холме. Да и трудно оттуда сковырнуть, легче выманить.

- Похоже на то... Готовься, как только балаган закончится, будем долбить всех вокруг. Я правый фланг, ты левый. Остальным – спину прикрыть.

- Так их тут больше сотни, - восторженно засипел Серега, аж пританцовывая на месте. Ну, форменный охламон, лишь бы кровь кому пустить. А то, что нас просто телами завалят – это ему все до барабана. Наверное, думает, у меня запасной план есть... Ага, сотня планов. И все – как бы в случае неудачи подорваться сразу, чтобы потом в котле песни не петь. Тару ведь вот-вот освободят. И лучше на гуляш попасть мертвым, чем живым. Вот за ради этого чеку я уже и подвытащил. Чуть-чуть...

Настя закончила махать руками и ругаться с толстым дядькой в расшитом бисером балахоне. Судя по размеру пуза, к нам действительно вышел настоящий вождь. Я даже успел прислушаться к концовке беседы. Судя по всему, стороны не договорились. Мы не сумели вытребовать себе бесплатный проход до нужной деревни, а губастый грабитель наркоторговцев вместо оружия и боеприпасов получил словесную фигу. Наконец, девушка ударила себя в грудь и важно произнесла:

- Боги болот любят смелых! Боги болот любят тех, кто готов играть в их игры!.. Ты знаешь, как играть со смертью, вождь? Мы называем эту игру – выбор богов... Смотри.

В худой ладошке материализовался небольшой револьвер. Откинув барабан, Настя выбила на ладонь патроны и убрала в карман. Затем продемонстрировала один и крикнула:

- Боги выберут, кому жить, а кому умирать!

Звонкий щелчок, и жужжание прокрутившегося барабана. И столь же звонкий лязг железа вокруг. Похоже, шутки закончились. Теперь мы успели бы дать один залп, ответный, но не более того. Что-что, а стрелять местные уроды умеют не хуже нас. Ну очень не ко времени любителей дури сюда занесло! Занесло, чтобы сдохнуть нам на погибель и оставить кучу оружия на память!.. Надо же было так вляпаться...

Приставив ствол к виску, девушка нажала на спусковой крючок. Щелчок! И я ощутил, как моментально взмок, весь, с макушки до пяток. А Настя уже протянула револьвер вождю и усмехнулась:

- Боги сказали, что не мое время умирать. Твоя очередь. Докажи, что боги любят и тебя...

Я понял, что чокнутая психопатка сумела переиграть толстопузого. Потерять лицо перед охотниками, отвергнув вызов? Свои же сожрут. Но и идти на поводу у чужака...

- Э.. Мы говорим с богами у пламени костров. Нам не надо для этого гремящих штук.

- Да? И боги отвечают тебе? Или ты лишь думаешь, что они говорят с тобой?.. А теперь смотри, что сказали мне боги...

И девушка направила револьвер в сторону котла, где висел над исходящей паром водой будущий «ужин». Коротко прогремел выстрел, и терзавший меня все это время визг смолк... Шах и мат.

- Боги сказали, что они недовольны вашей встречей. Мы пришли торговать, а вы оскорбили нас, и богов, давших свое согласие на этот поход... И я готова повторить еще раз, чтобы ты убедился...

На плиты полетела дымящая гильза, вновь тускло сверкнул патрон, лязг барабана, жужжание – и ствол у виска. Я даже зажмурился, чтобы вздрогнуть на очередном сухом щелчке. Мамочка, да что же она творит!.. Когда открыл глаза, револьвер лежал на протянутой ладони к вождю, а толстяк затравленно озирался вокруг. Похоже, он сломался.

- Что скажет великий хозяин болот на волю богов?

- ... Мы поняли, что говорят боги. Мы пропустим вас... И будем благодарны, если вы убьете папэрта, разорившего наши деревни... Охотники покажут, где его логово... А мы заплатим за это...

- Убьем зверя? – снисходительно спросила меня Настя, хотя голос выдавал, что еще чуть-чуть и хозяйка сорвется.

- Да. Шкура у него толстая, стрел не боится. Но с «калаша» уложим.

- Убьем, - смилостивилась любимица богов, и я понял, что в этот день жрать будут другого.

И уже двинувшись вслед замаршировавшей процессии, я расслышал бормотание Михалыча:

- Вот стервоза! Типтопыч ее научил, его пистолетик. Любимая шутка была у паску...ника! Зажмет патрон между пальцев, и знай барабан накручивает. Сколько пари выиграл, а я чуть не поседел, пока разобрался в чем фокус. И девчонку научил, баламут...

О как оно... Понятно теперь, почему ее боги любят. Шулеров боги всегда любят. Но сыграть так виртуозно, да на краешке могилы... И я понял, что у Настеньки на самом деле не одно тайное дно, а два или три. И посматривать теперь мне придется не только за спину, но и в ее сторону. Потому как после такого сольного выхода сказка про сокровища сдохнувшего Типтопыча стала нравиться куда как меньше...